Я могу описать
Рустема только с положительной стороны: как достойного, внимательного мужа,
достойного отца своих детей, которые его очень любят. К детям он был очень
внимателен и принимал участие в их воспитании, старался уделять им время и
делать все возможное для них.
Он внимательный к
родителям, очень уважительно к ним относился, старался навещать их. У него было
очень много друзей. И после ареста все друзья, близкие, соседи не могли понять,
как можно обвинить Рустема в таких преступлениях.
27 марта в шесть утра
к нам постучали автоматом в окно. Было еще темно, и в окно был наставлен
красный луч, видимо, от снайперского оружия. Мы сразу подскочили. Первым
выбежал на стук муж, потом уже я.
Нам сказали открыть
дверь, и Рустему вручили постановление об обыске. За это время я успела одеться,
потом вбежали люди с автоматами, их было 3-4 человека. Они все осмотрели, а
затем зашли понятые, следователь и начали проводить обыск. Прошлись они по
всему дому, тщательно рассматривая все шкафы, все перерыли, пересмотрели, зашли
в каждую комнату, забрали технику - телефоны, компьютер, планшеты.
Ничего не найдя, нам
подбросили две новенькие книги. Их подкинули в тот момент, когда мы делали
намаз по очереди, то есть когда мы не смогли усмотреть за ними.
Эти книги мы увидели на
столе в зале. Когда мы спросили, что это за книги, которых у нас никогда не
было, нам ответили, что нашли их на кухне. На одной книге было написано
«Халифат», а вторую книгу я, честно сказать, не помню. Это были две похожие
книжки белого цвета.
27 марта состоялся «суд»,
а потом, насколько я знаю, вечером 29 марта их (более 20 задержанных крымских татар - прим. ред.) перевели в
Ростов, а 30 марта Рустем оказался в СИЗО Таганрога. Там он оставался до
сентября 2019 года.
Все судебные слушания по продлению ареста
проходили там. Я старалась ездить на все суды. Дорога туда неблизкая. На сами
заседания нас не пускали, только на оглашения, буквально на пять минут. Но
хотелось даже эти пять минут увидеть их, и мы проезжали этот путь ради этого.
Сейчас Рустем
находится в симферопольском СИЗО, и нам, близким людям, удавалось увидеться с
ним во время «судебных» заседаний.
В СИЗО Рустема очень
сильно и часто беспокоят головные боли. Это было еще до ареста. Врачи не
приходят, когда мой супруг обращается к ним. В СИЗО советуют писать заявления
заранее, на что Рустем говорит, что он не может заранее знать, когда у него
будут боли.
Что касается детей,
то они видели, как их отца увозили из дому. Поэтому они знают, где он находится,
я не скрываю это от них. Я объясняю им, что их отец задержан по религиозным
причинам. Но лишний раз я их на суды не беру, стараюсь всех подробностей не
говорить. Я говорю им, что все разрешится, и справедливость восторжествует. А они
надеются и ждут, что скоро это все закончится, и завтра-послезавтра отец
вернется домой…
С первого дня после
обыска к нам приходило большое количество людей, и сейчас джемаат нас поддерживает.
Они организовывают детям различные праздники, привозят нам продукты. Постоянно
собирают передачки. В месяц несколько раз ребята ездят, узнают, что нужно тем,
кого задержали. Посещают суды и никогда нас не забывают. Поддержка народа очень
чувствуется, мы очень благодарны им. Намного легче переносить эти трудности,
когда знаешь, что ты не один.
Мы надеемся только на
помощь Аллаха. Обменов и обещаний обменов было много, но результатов - ноль. Рустем
там потому, что это было предрешено Аллахом, и выйдет оттуда только тогда,
когда будет суждено. Мы надеемся на освобождение Рустема. Не важно, как это
произойдет, самое главное, чтоб они вышли все поскорее.
