В России не прекращаются пикеты из-за «дела Устинова». Восемь лет назад в Беларуси сумели подавить подобные массовые протесты. Воспользуются ли в РФ опытом соседа?

Публикации
Дар'я Комарницька
19 сентября 2019, 20:05
Дар'я Комарницька
19 сентября 2019, 20:05

Ксения Кириллова,
для QHA media

Приговор случайно оказавшемуся на акции протеста в Москве актеру Павлу Устинову по своему резонансу сравнивают с задержанием журналиста «Медузы» Ивана Голунова. В защиту Устинова и других фигурантов «московского дела» уже выступили не только известные актеры, но также юристы, священники, программисты и другие группы населения. Сегодня в российской столице проходят одиночные пикеты в поддержку актера.

Напомним, что 16 сентября Тверской суд Москвы приговорил Павла Устинова к 3,5 годам колонии общего режима. По версии следствия, он оказал сопротивление при задержании на несогласованном митинге 3 августа, вывихнув плечо ОМОНовцу. При этом видео с задержания Устинова ясно демонстрирует, что в момент задержания он мирно разговаривал по сотовому телефону в стороне от акции протеста. Более того, при нападении на него сотрудников Росгвардии он не оказывал сопротивления и, напротив, был избит ОМОНом. По словам самого Устинова и свидетелей защиты, он в принципе не участвовал в митинге и пришел на встречу с другом, которая должна была состояться неподалеку.

Ситуация оказалась настолько вопиющей, что, как и в случае с Голуновым, к защите Устинова подключились также абсолютно лояльные к действующей власти фигуры. Так, главный редактор телеканала RT Маргарита Симоньян назвала в своем Telegram дело против Устинова несправедливым, а депутат Госудумы Сергей Шаргунов обратился к генпрокурору с просьбой рассмотреть возможность опротестования приговора. Даже секретарь генсовета партии «Единая Россия» Андрей Турчак заявил, что считает приговор «вопиющей несправедливостью». 

Конечно, отдельно взятые «ура-патриоты» и «блогеры в штатском» еще пытаются защищать силовиков, «несправедливо затравленных либералами», и призывают не поддаваться, цитирую, «визгу напомаженных вырожденцев». Однако они остаются в гордом меньшинстве, тогда как более осторожные и умные «охранители» констатируют печальные для них тенденции:

«акции» силовиков пошли вниз, а «либералы и технократы опять победили, показав свою силу и эффективность информационно-корпоративных технологий».

Белорусский опыт

При этом логика силовиков, отправляющих за решетку ни в чем не виновных случайно подвернувшихся им под руку людей, предельно примитивна и совсем не нова. Точно такую же ставку на грубую силу и тотальное запугивание сделало 8 лет назад белорусское руководство, чередой последовательных репрессий подавив мощное движение под названием «Революция через социальные сети» (РЧСС). Поводом для серии протестных акций стали не столько прошедшие в 2010-м году президентские выборы, закончившиеся репрессиями в отношении всех независимых кандидатов, сколько экономическая политика руководства страны, итогом которой стал финансовый кризис, девальвация белорусского рубля и резкий скачок цен.

Кризис коснулся практически всех слоев населения, в результате чего акции стали массовыми. Начиная с 8 июня 2011 года, они проходили каждую среду, охватив не только Минск, но и другие крупные белорусские города. В молчаливых протестах, внешне выражавшихся в основном лишь в «аплодисментах», приняли участие тысячи человек, и сотни были арестованы.

Белорусские силовики перекрывали площади, активистов задерживали «превентивно», еще до начала акций, протестующих забрасывали в автозаки, а приговоры тогда тоже отличались абсурдностью. К примеру, штраф «за хлопки» вынесли однорукому человеку.

Тогда же были приняты репрессивные законы, затем скопированные в России, и появились первые «титушки», в Беларуси называемые «тихарями».

В результате нескольких месяцев репрессий протестные акции пошли на спад, и в Народном Сходе 12 ноября 2011 года (на котором довелось побывать и мне) участвовало гораздо меньше людей, чем в аналогичном Сходе 8 октября. Несмотря на массовый характер народного недовольства, протесты стихли, а правление Александра Лукашенко продолжается по сей день. 

Российские силовики, которые, по некоторым данным, консультировали белорусское КГБ в процессе РЧСС, тоже, видимо, решили, что «количество перейдет в качество», и жестокие разгоны акций в сочетании с беспричинными посадками и неоправданно суровыми приговорами рано или поздно сведут на нет любые формы мирного протеста. Однако при всем сходстве акций, между Беларусью 2011 года и Россией 2019-го есть серьезные отличия.

Сходства

Основным сходством нынешних российских протестов с белорусскими стала вовлеченность в них самых разных слоев общества. Во многом это стало прямым следствием взятой силовиками на вооружение политики массового запугивания, когда жертвами становятся совершенно случайные люди. Ранее российская пропаганда и спецслужбы выбирали себе мишени довольно осторожно, преследуя либо явное меньшинство, либо группы, которые для большинства россиян вполне органично считать врагами, то есть тех, с кем российские обыватели не будут себя идентифицировать. Например, к украинцам многие россияне испытывают обиду за то, что «младшие братья» выбрали другой, независимый от России путь, предпочли ориентироваться на Запад и тем самым «предали» Москву. Соответственно, данное отношение переносится и на людей, поддерживающих украинцев. Ненависть к американцам сохранилась в россиянах, можно сказать, «генетически», со времен Холодной войны. Сексуальные и религиозные меньшинства, анархисты и прочие движения в России всегда были маргинальными, немногочисленными, а потому не вызывали сочувствия широких масс.

Именно поэтому основная масса россиян предпочитала «отмежевываться» от гонимых групп, успокаивая себя тем, что никогда не окажется на их месте. Я уже отмечала, что именно такое отмежевание наряду с попыткой рационализировать самые абсурдные действия властей с целью вернуть утраченную иллюзию комфорта создает основу российского конформизма.

Однако «случайные» люди уже не относятся к разряду ущемляемых меньшинств, и поэтому вызывают солидарность как минимум в рядах своей социальной группы: студентов, актеров, журналистов или даже верующих. При этом, чем известнее преследуемая личность и чем абсурднее выдвинутые против нее обвинения, тем больше социальных групп включается в ее защиту.

Даже признанные лоялисты и «рупоры Кремля» понимают, что при таком разгуле произвола они тоже могут попасть под каток репрессий, от которого уже не спасает ни известность, ни лояльность.

Отмежеваться от жертв такого катка практически невозможно, поскольку признаки, гарантирующие, что остальные не попадут в их число, попросту стираются. Даже решение в принципе не выходить из дома уже не может гарантировать полную неприкосновенность. К тому же, как я также отмечала, новый виток репрессий пытается наложить табу на ранее относительно «безобидную» сферу решения местных вопросов, которая на фоне постоянного ухудшения ситуации в стране для многих являлась последним способом «внутренней эмиграции».

Отличия

При мирном характере протестов и брутальном способе их подавления в обеих странах между Беларусью в 2011-м году и Россией сегодня существуют значительные отличия.

Во-первых, за плечами у Лукашенко всегда был серьезный ресурс в виде России. На публику тогдашний президент Дмитрий Медведев мог порицать белорусское руководство за репрессии в отношении мирных граждан, а телеканал НТВ и вовсе транслировал фильмы про «Крестного батьку» и клеймил «белорусский хапун». Однако на практике российские силовики всячески помогали белорусским коллегам в подавлении протеста. Более того, чем жестче действовал Лукашенко и, соответственно, чем сильнее становилась его конфронтация с Западом, тем охотнее Москва предлагала свою помощь. Выражалась эта помощь и в экономических дотациях, способных «залатать» дыры в бюджете Минска. Словом, за Лукашенко стояла Москва, тогда как самой Москве отступать уже некуда.

К примеру, на фоне откровенного произвола силовиков и масштабного общественного давления власть, опасаясь усиления недовольства, вынуждена идти на некоторые уступки обществу, что расценивается «патриотической» частью того же общества как то, что Кремль «идет на поводу у либералов». В статье некого РИА «Катюша», к примеру, отмечается, что «одним из результатов дела Голунова стало резкое снижение доверия личного состава МВД и Росгвардии к своему руководству, сдавшего генерала Пучкова и ряд других руководителей силовых ведомств по требованию либеральной толпы».

Каждая такая уступка, расцениваемая одними как победа, а другими – как предательство, ведет к ослаблению позиций Путина и потере доверия к нему, в том числе со стороны силовиков.

Более того, «заигрывания» Кремля с либеральной частью общества вроде позволения некоторым «статусным либералам» вести передачи на Первом канале после эпатажных свадебных процессий в саркофаге, уже не действуют. Протестующие не готовы принимать подобные суррогаты, а для «левых патриотов» такие вещи становятся дополнительным доказательством того, что сегодняшнее российское государство само является «либеральным, олигархическим и антинародным». В частности, некоторые блогеры прямо назвали «выходки Собчак» «плевком со стороны государства». Пока что Кремлю удается сдерживать недовольство «слева», канализируя его через карманную КПРФ, но оно, как и либеральный протест, все больше грозит перейти в несистемную форму.

Конечно, силовой ресурс Кремля, равно как и страх российского большинства перед гипотетическим «майданом», еще очень высок, но у сегодняшней России нет того запаса прочности, который был у нее (а значит, и у зависимой от нее Беларуси) в 2011 году. Надежды на то, что рядом появится новый диктатор, на фоне которого Москва начнет смотреться выгодно и миролюбиво, тем более нет. А это означает, что

даже если нынешние протесты сойдут на нет, протестные настроения не «рассосутся», и при следующих провокациях со стороны властей они обязательно вспыхнут с новой силой.

Впрочем, хочется верить, что опыт РЧСС для Беларуси тоже не прошел даром. На фоне появившейся недавно информации об объединении российской и белорусских экономик с 2021 года неоднократно предсказанный экспертами сценарий поглощения Беларуси Россией становится гораздо более вероятным. Однако плохо верится, что Москва сможет реализовать такой проект, не столкнувшись с сопротивлением белорусского народа. 8 лет назад белорусы уже показали, что способны открыто высказывать свое недовольство, которое за все эти годы никуда не исчезло.